Choose your fighter: честь, достоинство, жертва
В 2018 году социологи Брэдли Кэмпбелл и Джейсон Мэннинг опубликовали свое исследование под названием «Расцвет культуры виктимности: микроагрессии, безопасные пространства и новые культурные войны». В нем они утверждают, что за всю историю человечества происходило несколько смен культурных парадигм: сначала зародилась культура чести, затем культура достоинства, а сейчас на смену ей пришла и уверенно обосновалась в наших умах и гаджетах культура жертвы.
Большая часть книги посвящена описанию именно последнего вида с многочисленными примерами, исследованиями и размышлениями о причинах его стремительного развития в современном обществе. Кэмпбелл и Мэннинг также рассматривают то, как внимание к микроагрессиям повышает статус оскорбленной жертвы: это снижает «моральный статус правонарушителя» и повышает «моральный статус жертв».
Культура чести
Культура чести уходит корнями в стародавние времена и примеры следования ей можно найти еще в Античности. Так, в «Илиаде» мы видим, что понятие «честь» глубоко укоренено в сознании греков, что проявляется в их представлениях о позоре и бесчестии. Оскорбление требует отмщения, вплоть до физического устранения, которое само по себе может и не принести славы («никаких договоров быть между нами не может, поколе один, распростертый, кровью своей не насытит свирепого бога Арея!»). Аристотель в «Никомаховой этике» связывает честь со свободой и индивидуальным решением, а также с общественными почестями или наказаниями.
В Средние века честь становится жизненно важной категорией социализации — она предполагает верность господину до самой смерти и способна порождать длительные кровопролитные конфликты. В иерархическом мире Средневековья и раннего Нового времени она остается основной ценностью для всех сословий.
Начиная с XVII века честь нормируется уже государством, но конфликты из-за нее продолжаются
Например, дуэль, подвергшись нормализации и формализации, сохраняет сословное понимание чести в правовом государстве вплоть до XIX века (и забирает у нас великий гений Пушкина и Лермонтова). Чувствительность к предполагаемому неуважению все еще чрезвычайно высока, государство не обладает монополией на насилие, и индивид готов вершить правосудие собственными руками, дабы не понести репутационные риски. В некоторых регионах это и вовсе остается элементом культуры — вспомним корсиканские вендетты, столь ярко описанные Проспером Мериме.
По мере развития общества, люди находят все больше способов защитить свою честь, появляются первые судебные иски о нанесенных оскорблениях. Государство начинает регулировать вопросы чести, используя различные формальные процедуры, такие как титулы, церемонии и другие ритуалы. Конфликты, связанные с честью, продолжают возникать, но те же дуэли уже несут больше формальный характер: как отмечает в своем исследовании Винфрид Шпайткамп, в XIX веке смертельным исходом поединки заканчивались примерно в 1% случаев, поэтому, заключает ученый, речь шла, прежде всего, о ритуале.
Культура достоинства
Таким образом, развитые страны мира переходят в новую эру — период господства культуры достоинства, основанной на идее, что каждый человек обладает врожденной ценностью, которую нельзя отнять. Подчеркивается важность сдержанности, расчета и уверенности в себе. В культуре достоинства оскорбления не могут обесценивать человека, напротив, чрезмерная реакция на оскорбления считается позором.
На первый план выходит другое: следование закону, умение сохранять спокойствие в сложных ситуациях, избегать скандалов, парировать нападки оппонента, не скатываясь до уровня разборок в подворотнях с нанесением увечий. В этот период развития общества достоинство становится неотъемлемым атрибутом привилегированности. Ну а тот, кто обзывается — тот сам так называется.
Культура жертвы
На смену этому периоду сдержанности и благородства приходит культура жертвы — та самая, расцвет которой мы можем наблюдать ежедневно во всех соцсетях и СМИ. В каком-то смысле она комбинирует элементы обеих предыдущих культур. Люди становятся крайне чувствительны к неуважению и всегда бдительны в отношении возможных оскорблений (даже гипотетических). Однако, теперь вместо насильственной мести, они предпочитают полагаться на закон и административный ресурс. Или общественный резонанс.
Голову с плеч!
По мнению Кэмпбелла и Мэннинга, три вышеперечисленных культуры формируют моральную иерархию, в которой белые люди (хоть эта формулировка сейчас выглядит диковато) находятся внизу, а угнетенные и маргинализированные группы — наверху. При этом культура жертвы, в частности, создает новые моральные преступления, такие как микроагрессия и культурная апроприация, которые связаны с идентичностью человека.
С одной стороны, мы боремся за права женщин, равную оплату труда и инклюзивность, а с другой — наблюдаем, как Скарлетт Йоханссон (американка) подвергается в сети нападкам за главную роль в экранизации аниме «Призрак в доспехах», героиня которого является японкой, что не мешает после снять «Анну Болейн» с темнокожей актрисой в главной роли. И во всем этом крайне сложно найти баланс (а иногда — и здравый смысл).
На фоне того, что в обществе, где господствует культура жертвы, границы виктимности становятся все более размытыми
Маховик культуры отмены набирает обороты, и вот уже целые ряды знаменитостей разного калибра оказываются вычеркнутыми буквально отовсюду по разным причинам.
Один из примеров в исследовании Кэмпбелла и Мэннинга — история из журнала Babe о женщине, которая, по ее словам, провела «худшую ночь в своей жизни» на свидании с комиком Азизом Ансари. Героиня статьи утверждала, что он «проигнорировал ее четкие невербальные сигналы», действовал неуместно и был эмоционально отстраненным (основное обвинение — после сексуального контакта по взаимному согласию комик захотел повторения, с чем женщина была не согласна). Несмотря на отсутствие обвинений в насилии, грубости или жестокости, свидание оставило у нее негативные впечатления. Эта статья стала причиной расторжения нескольких контрактов с Ансари.
Хотели, как лучше
В контексте современного общества как системы, которая сейчас всяческими способами испытывается на прочность множеством стрессовых факторов, неизбежно возникает ряд вопросов. Например, насколько справедливо относиться к людям на основе их идентичности? Как бороться с высоким уровнем насилия, который характерен для культуры чести, если мы решаем следовать в своей жизни по этому пути? И как посреди бушующего моря общественного порицания и ежедневного риска нанести кому-то оскорбление избежать морального истощения, которое может привести к моральному смятению?
В романе Ребекки Маккай «У меня к вам несколько вопросов» есть эпизод, который очень ярко иллюстрирует культуру жертвы в ее нынешней форме — студентка практически решается отказаться от учебного проекта, потому что «Я же типа белый человек, и, если я хочу рассказать об убийстве белого человека, значит, я игнорирую насилие в отношении черных и смуглых людей. Но я не могу рассказывать о насилии над цветными людьми, потому что я белая и это будет неэтично, — в ее голосе слышалась досада».
Психолог Александр Асмолов утверждает: «Когда мы говорим о человеке, мы говорим на языке его достоинства. Достоинство человека всегда связано с достоинством выбора своего пути, с тем, что забота о других — это путь к заботе о себе»
Понимание трех культур морали, основных истоков их формирования и законов существования в рамках тех или иных социальных групп помогает нам лучше понять современное общество и его проблемы. Важно помнить, что каждая из них имеет свои преимущества и недостатки, и наша задача — найти баланс между ними, чтобы создать гармоничное и справедливое общество. И, наверное, неплохо было бы для начала просто навести порядок у себя дома и разобраться с собственными демонами.